1910 год
1910 год
Вот уж вечер. Роса Блестит на крапиве. Я стою у дороги, Прислонившись к иве.
От луны свет большой Прямо на нашу крышу. Где-то песнь соловья Вдалеке я слышу.
Хорошо и тепло, Как зимой у печки. И березы стоят, Как большие свечки.
И вдали за рекой, Видно, за опушкой, Сонный сторож стучит Мертвой колотушкой.
x x x
Там, где капустные грядки Красной водой поливает восход, Клененочек маленький матке Зеленое вымя сосет.
x x x
Поет зима — аукает, Мохнатый лес баюкает Стозвоном сосняка. Кругом с тоской глубокою Плывут в страну далекую Седые облака.
А по двору метелица Ковром шелковым стелется, Но больно холодна. Воробышки игривые, Как детки сиротливые, Прижались у окна.
Озябли пташки малые, Голодные, усталые, И жмутся поплотней. А вьюга с ревом бешеным Стучит по ставням свешенным И злится все сильней.
И дремлют пташки нежные Под эти вихри снежные У мерзлого окна. И снится им прекрасная, В улыбках солнца ясная Красавица весна.
ПОДРАЖАНЬЕ ПЕСНЕ
Ты поила коня из горстей в поводу, Отражаясь, березы ломались в пруду.
Я смотрел из окошка на синий платок, Кудри черные змейно трепал ветерок.
Мне хотелось в мерцании пенистых струй С алых губ твоих с болью сорвать поцелуй.
Но с лукавой улыбкой, брызнув на меня, Унеслася ты вскачь, удилами звеня.
В пряже солнечных дней время выткало нить. Мимо окон тебя понесли хоронить.
И под плач панихид, под кадильный канон, Все мне чудился тихий раскованный звон.
x x x
Выткался на озере алый свет зари. На бору со звонами плачут глухари.
Плачет где-то иволга, схоронясь в дупло. Только мне не плачется — на душе светло.
Знаю, выйдешь к вечеру за кольцо дорог, Сядем в копны свежие под соседний стог.
Зацелую допьяна, изомну, как цвет, Хмельному от радости пересуду нет.
Ты сама под ласками сбросишь шелк фаты, Унесу я пьяную до утра в кусты.
И пускай со звонами плачут глухари. Есть тоска веселая в алостях зари.
x x x
Дымом половодье Зализало ил. Желтые поводья Месяц уронил.
Еду на баркасе, Тычусь в берега. Церквами у прясел Рыжие стога.
Заунывным карком В тишину болот Черная глухарка К всенощной зовет.
Роща синим мраком Кроет голытьбу... Помолюсь украдкой За твою судьбу.
x x x
Сыплет черемуха снегом, Зелень в цвету и росе. В поле, склоняясь к побегам, Ходят грачи в полосе.
Никнут шелковые травы, Пахнет смолистой сосной. Ой вы, луга и дубравы, - Я одурманен весной.
Радуют тайные вести, Светятся в душу мою. Думаю я о невесте, Только о ней лишь пою.
Сыпь ты, черемуха, снегом, Пойте вы, птахи, в лесу. По полю зыбистым бегом Пеной я цвет разнесу.
КАЛИКИ
Проходили калики деревнями, Выпивали под окнами квасу, У церквей пред затворами древними Поклонялись пречистому Спасу.
Пробиралися странники по полю, Пели стих о сладчайшем Исусе. Мимо клячи с поклажею топали, Подпевали горластые гуси.
Ковыляли убогие по стаду, Говорили страдальные речи: "Все единому служим мы господу, Возлагая вериги на плечи".
Вынимали калики поспешливо Для коров сбереженные крохи. И кричали пастушки насмешливо: "Девки, в пляску! Идут скоморохи!"
ПОЭТ
Он бледен. Мыслит страшный путь. В его душе живут виденья. Ударом жизни вбита грудь, А щеки выпили сомненья.
Клоками сбиты волоса, Чело высокое в морщинах, Но ясных грез его краса Горит в продуманных картинах.
Сидит он в тесном чердаке, Огарок свечки режет взоры, А карандаш в его руке Ведет с ним тайно разговоры.
Он пишет песню грустных дум, Он ловит сердцем тень былого. И этот шум, душевный шум... Снесет он завтра за целковый.
<1910-1912>
НОЧЬ
Усталый день склонился к ночи, Затихла шумная волна, Погасло солнце, и над миром Плывет задумчиво луна. Долина тихая внимает Журчанью мирного ручья. И темный лес, склоняясь, дремлет Под звуки песни соловья. Внимая песням, с берегами, Ласкаясь, шепчется река. И тихо слышится над нею Веселый шелест тростника.
<1910-1912>
|